суббота, 26 сентября 2020 г.

Типология управленческой деятельности (по объекту управления)

 

1. УПРАВЛЕНИЕ ОБЪЕКТАМИ

В любом реальном управлении, если не акцентировать внимание на процессе принятия решений, которое может быть крайне сложным и в случае управления объектами в неопределенных ситуациях, существует фаза коррекции. Именно она дает основание для специфики управления объектами. Действительно, в простейшем случае, в управлении объектами не принимается в расчет внутреннее устройство объекта, нет необходимости учитывать логику жизни объекта и он предстает как нечто однородное целое.

В том случае, если объект имеет такое устройство, что его принцип приводит к "самостоятельным" изменениям состояния, проявлениям, характерным, например, для созданных человеком сооружений, то учет внутреннего устройства не меняет отношения к нему со стороны человека как к абсолютно подвластному корректирующей воле.

В социокультурных условиях, когда управленец принимает решения и осуществляет его реализацию, возникающая необходимость коррекционных действий всегда несет момент коррекции объектов. Чем более технологизирован процесс реализации решений, чем больше диктат нормы для исполнителей, тем в большей степени отношение к исполнительской деятельности сохраняет этот момент, а все остальные моменты, учитывающие жизнедеятельностные, социальные и другие обстоятельства, редуцируются.

В связи с подобными редукциями возникает "жесткий" тип управления. Могут быть многие компромисные формы такого управления. Так например, управленец в достаточно технологизированной схеме деятельности игнорирует или противодействует инновационным устремлениям исполнителя, редуцируя в своем сознании творческое самовыражение исполнителя. Вместе с этой редукцией, соответствующими отношениями с исполнителем он воспроизводит в замаскированной форме момент управления объектами. Технологизация сопровождается редукцией полноты возможностей рефлексии, подчиняя ее требованиям реализации готовой нормы. Управленец как бы "сжимает" объем рефлексии исполнителя в особом коррекционном действии, если видит в ней опасность разрушения реализационного исполнительства.

Наиболее изощренной формой сохранения момента управления объектами является обращение исполнителем на себя корректирующего воздействия в рамках требования нормы с сохранением и использованием возможности рефлексии. Это волевая саморегуляция, когда осуществляется тонкая и сложная интеллектуальная и душевная работа в рефлексии и в подчиненном действию "тренировочном поле" для обуздания тех ориентаций в рефлексии, которые противостоят заранее принятой норме.

Тем самым, в реальном управлении всегда возникает необходимость и ситуации, требующие сведения реально возникающего рисунка деятельности к тому, что необходимо заранее. Это возможно лишь за счет редукции отношения к деятельности до того объема ее учета, который совместим с задачной формой построения деятельности, с подчиненностью требованиям нормы. В подобных редукциях воспроизводится в той или иной мере тип объектного управления. 


Живые организмы в той или иной степени подчинены принципу жизнедеятельности. Поэтому они любые воздействия извне воспринимают с точки зрения некого фактора удовлетворения своей потребности, дифференциации потребностей в той мере, в какой это позволяет устройство организма и нервной системы в особенности, усложняет жизнедеятельностный цикл, но не переопределяет зависимость витальных потребностей и создает устойчивые инстинктивные комплексы, включающие периферические отходы от жестких процессуальных фигур условно-рефлекторные вариации.

 В процессе управления живыми организмами, что наиболее демонстративно представлено в использовании и обучении прирученных животных, достижение желаемого результата опосредованно учетом их жизнедеятельностного цикла, встраиванием в него и манипулированием периферическими возможностями изменения рисунка поведения и модификации потребностных состояний.

 Конечно, соотношение между устойчивыми инстинктами и вызванными их периферическими модификациями может быть различным. При изощренности управленца он создает достаточно сложный рисунок периферического слоя поведения, по форме похожий на поведение надинстинктивное. Если животное не склонно к возврату в жесткие стереотипы инстинкта, то оно при исчезновении заботы о нем, перестает адекватно реагировать в привычных для себя средах и даже погибает, если в среде существуют соответствующие отношения между животными.

 В социокультурных средах в тех случаях, когда можно учитывать индивидуальные особенности исполнителей, управленцы часто встречаются с барьером индивидуальных жестких стереотипов жизнедеятельностного типа, с инстинктивной основой тех, кем приходится управлять. Если нельзя обойтись без этих людей, если ограничен отбор, если уровень их обучаемости невелик, а рефлексивная самоорганизация проста и неразвита, то коррекционные действия сводятся к вызову тех усложнений привычного рисунка жизнедеятельности исполнителей, которые, по своей форме и временному осуществлению, близки или адекватны нормативным требованиям. Управленец должен достаточно хорошо анализировать, прогнозировать эти возможные, доступные для исполнителя усложнения, чтобы вписывать в свои планы достижения намеченных целей. В силу малой прогнозируемости промежуточных шагов в поведении исполнителя, процессуально-нормативное управление в большей степени становится целевым, а ситуационно-нормативная рефлексия управленца преобладает над иными формами рефлексии. Естественно, что для совмещения поставленных задач с возможностями указанного типа исполнителей требуется тщательный анализ индивидуальных особенностей людей, наличие больших типологических карт, помогающих опознать принадлежность человека к определенному типу и прогнозировать наиболее вероятные рисунки поведения.


Несмотря на то, что в жизнедеятельности человека сохранен сам принцип подчинения поведения актуальной потребности, человек имеет важнейшие сдвиги и в потребностном поле, и в построении поведения, и в оценочных возможностях, и в том, как он познает окружающее. Основные деформации кроются в выделении рефлексивного механизма, благодаря которому устанавливается сознательное самоотношение, а познавательное, прогностическое, нормирующее самоотношение дополняется концептуальным, понятийно-категориальным, проблемным и ценностным.

Данные изменения отражаются, с одной стороны, неслучайным, критериально насыщенным, внеситуационным и внеиндивидуальным основанием сохранности своего поведения, а с другой стороны, большими возможностями обсуждения условий коррекции этого поведения, смещения центра тяжести от внутренних ко внешне-социальным необходимостям. Следовательно, при построении коррекционных воздействий управленец не только производит диагностику актуального состояния и направленностей человека, но и принимает во внимание сложившиеся структуры механизмов сознания, самосознания, самоопределения, воли, личности, многообразия имеющихся стереотипов для прогнозирования и понимания реального поведения, а также предполагает общение и мыслекоммуникацию для согласования предпочтений внутреннего для него характера и внешних необходимостей, проистекающих из принятого управленческого решения.

 В процессе согласования управленец выступает от имени социокультурной среды или ее конкретной единицы. Следовательно, его критерии отличаются от критериев, с которыми приходит другой человек. Социокультурные объекты обладают логикой особого типа, где принцип воспроизводства и развития системы, накопление и переоценка результатов, проблематизация и депроблематизация носят внеиндивидуальный характер и т.п. Поэтому она не только не совпадает, но и часто противостоит интересам отдельного человека, даже если он несет в себе следы своего прошлого пребывания в подобных и иных системах. Как бы ни был успешно пройден путь присвоения внеиндивидуальных способов и средств построения деятельности отдельным человеком, как бы он не сохранял способность их применять в логике самих этих слоев, все же они помещаясь во внутренний мир рефлексивного сознания подчиняются в конкретном применении принципам целостности субъективного и нейрофизического существования человека.


Следовательно, управленец использует возможность учесть сознание, самосознание и другие высшие возможности другого человека там и тогда, когда социотехническая или социокультурная система, в которой осуществляется взаимодействие, предполагает выход за чисто исполнительский тип поведения. Этому посвящены любые рефлексивные фазы, обсуждение конфликтов, инновационных предложений, диагностики ситуации и поведения конкретных лиц и т.п. Процесс вхождения в новую деятельность или даже повторное вхождение в знакомое звено любой деятельности включает в себя и знакомство с содержанием нормы деятельности, и самоопределение исполнителя. Оба процесса не могут осуществляться вне тех дополнительных возможностей, которыми обладает человек.

 Вне этих фаз, в самом процессе исполнительства и в ходе коррекционного действия управленца данные качества приемлемы лишь в подчинении особенностям реализации нормы. Если исполнитель даже участвует в процессе принятия управленческих решений, то ему ставятся ограничения "произволу" индивидуализированной рефлексии, так как исполнитель может применить свой потенциал рефлексии вне учета тех рамок, которые предопределяют управленческую мыследеятельность и проистекают из характера социокультурного или социотехнического объекта.


Взаимоотношения между людьми в наиболее простых случаях связаны с тем или иным типом отношения к самому наличию "другого" в контексте жизнедеятельности. Тем самым, встречаемый человек оценивается сначала как возможный "предмет" актуальной потребности, а лишь затем основание оценки меняется и в нем распознаются не менее значимые другие качества. Привлечение человека в качестве фактора успешного прохождения звена жизнедеятельностного цикла зависит от уровня осознания возможного места приложения его силы и способа подчинения его поведения тому, что требует это место. Как правило, это сводится к резкому ограничению потенциальных возможностей "другого", что соответствует самой логике сведения человека к предмету, а чаще к средству оперирования иным предметом.

 Другой человек при попытке реализации сведения его к средству оперирования, к предмету "чужой" потребности может сопротивляться. В этом случае первый из взаимодействующих либо решит оставить в покое "другого" как предмет не соответствующий потребности, либо попытается его трансформировать и привести в соответствие с потребностью вне учета его особенностей, что позволяет сохранить логику предметного использования, либо попытается трансформировать сам способ привлечения в свою жизнедеятельность. Естественно, что прямой путь трансформации поведения другого человека при сохраняющихся попытках противостояния этому ведет к противодействию с различной мотивацией сторон противодействовать сопротивлению для превращения другого человека в предмет или средство приобретения предмета потребности, с одной стороны, и противодействие сопротивлению для сохранения собственной линии жизнедеятельности.

 Другим источником противодействий может выступать отношение к иному человеку через отношение к предмету потребности, если предмет выступает предметом двух аналогичных потребностей разных людей. В этом случае другой человек является препятствием к присвоению необходимого предмета, так как он активно пытается сам присвоить предмет и препятствует присвоению другими людьми.

 Естественно, что противодействие в его динамике и по результату зависит от уровня напряжения потребности каждого, стабильности состояния потребности, подвижности и изощренности построения поведения, мощности действий в защите и нападении, динамики общей энергетики и т.п. На фоне противодействия может выявиться и быстро раскрываться склонность к специфическим чертам поведения агрессия, страх, продолжаемость самого противостояния вне конечного эффекта, интерес к риску, к страданиям и т.д.

 В социокультурных средах противодействия в логике индивидуальной жизнедеятельности дополняются факторами, специфичными для социодинамики и влияния культур. Не меняя общей формы противодействия появляются различные обоснования упорства в противостоянии. Эти обоснования могут быть следствием эгоцентрического толкования социокультурных факторов, их подчинения основному настрою противодействующих сторон. Следствием подобного усиления выступает превращение противодействия в конфликт. С другой стороны, социокультурные системы руками своих выразителей и представителей также могут в соприкосновении друг с другом реализовать свои необходимости вне учета интересов друг друга либо по поводу "найденных" ресурсов, либо в связи с привлечением представителей иной системы для своих целей и т.п.

 Поскольку социокультурные системы надиндивидуальны и законность их претензий определена объективной логикой движения этих систем, то сведение отношения их друг к другу, посредством соответствующих представителей, к противодействию превращает конфликт в борьбу вопреки индивидуальным склонностям участников борьбы, могущих быть склонными к иному типу отношений.

 Управленец может иметь дело как с противодействиями отдельных людей, так и с противодействием различных социокультурных систем. Он не может игнорировать общую форму становления и развития конфликтов и борьбы, а также межиндивидуальных противостояний. Его участие в возникающих противостояниях неизбежно в начале будет восприниматься как помощь одной из сторон и противодействие другой. Каждая сторона будет нуждаться в своем усилении и должна стараться рассматривать управленца как потенциальный предмет своей потребности. Либо она переносит на него характеристики противостоящей стороны, а различные проявления управленца будут интерпретироваться в зависимости от сводимости реального поведения к стереотипам "противника".

 Тем самым управленец может прежде всего менять рисунок поведения конфликтных сторон, выделяя те зоны рисунка, в которых воздействие возможно и оно, объективно влияя на целостность рисунка той или иной стороны, уменьшает напряжение противостояния, локализует эти проявления и подготавливает к отходу от противодействия. Поскольку энергетическим основанием противостояния выступают простейшие слои потребности, мало подверженные корректирующему воздействию с целью ослабления напряжения в силу актуальности потребности, то воздействия на высшие психологические механизмы не дают быстрых результатов непосредственно. В то же время в самой логике реализации напряжения противодействия есть различные зоны ожидаемых и поисковых решений. Смещая акценты в конкретных вариантах проектов поведения можно достигать желаемого состояния противодействия.

 Еще более сложным является включение в конфликт и борьбу представителей противостоящих социокультурных систем для того, чтобы находить зоны "успокаивающего" влияния и воздействия. Социокультурная архитектура также имеет слои мало подвергающиеся воздействию по критериям более тонких и функционально вторичных слоев. Объем и инерция систем предполагают иные объемы и продолжительность корректирующих воздействий в зависимости от соответствующих исследований и прогнозов возможных состояний как каждой системы, так и хода их противостояния.

 В тоже время управление противодействием не должно вести к редукции самих участников противодействия в силу самоценности каждой стороны. Если удается сочетать устранение противодействия с сохранением каждой стороны, то открываются возможности перехода к иным способам достижения тех же целей, реализации тех же потребностей, если таковые объективно необходимы. Этим не только локализуется исходное напряжение, ей придается иная направленность, но и подготавливается становление новых исходных механизмов, уменьшающих значимость тех механизмов, которые стимулировали противостояние. 


Согласование является одним из путей преодоления противодействия и в наибольшей степени отходящий от прямой реализации принципа жизнедеятельности. Являясь начальной точкой социогенеза, оно вначале подчинено жизнедеятельностной ориентации участников противодействия, так как сохраняет побудительный мотив использования другого человека в своей жизнедеятельности в качестве предмета или средства. Однако начинает приниматься в расчет то, что другой человек активно устанавливает условия и меру своего использования в несвойственной его жизнедеятельности функции. С другой стороны, возможность согласия на подобное инобытие, особое самоотчуждение предопределяется не естественными обстоятельствами внешнего бытия, а возможностью удовлетворить собственные потребности за счет использования того, ради кого происходит отчуждение. Происходит как бы обмен отчуждениями и использованиями друг друга.

 Естественно, что для перехода в согласование необходимо иметь соответствующие способности. Они касаются и нейтрализации действия актуальных потребностей, и заимствование содержания иных потребностей, что предполагает генерирование в себе потребностных состояний по внешней "подсказке", и прогнозирование многофазных процессуальных переходов, завершающихся удовлетворением своей потребности, и понимание того, что требуется в целости или в фазе целости другой жизнедеятельности, и прогнозирование поведения другого, строящего свою часть отчужденного поведения, и т.п. Примечательно появление двойственности процессов, когда по одной линии идет свое отчужденное поведение (для другого), а по второй линии включается и контролируется чужое отчужденное поведение (для себя). Такая двойственность отличается от монолинеарности жизнедеятельности, где любые "отклонения" от первоначального базового цикла располагаются в последовательности по времени действия сервисной потребности. Новые способности наиболее демонстративны в собственно согласовании, когда воздействие на другого происходит в связи с ожиданием воздействия на себя по содержанию сводящемуся к подтверждению или опровержению предложенного способа взаимоиспользования.


Если удается договориться, то индивидуальные предложения заменяются принимаемым обеими сторонами соглашением, договором, которое выступает В функции нормы для измененного поведения в пределах фиксированных частей двух жизнедеятельностей.

 На время реализации соглашения обе стороны пребывают в своем инобытии, подчинены норме, делящейся на две различимые по содержанию части. Выполнение своих обязанностей каждым происходит в контексте выполняемости обязанностей другими участниками соглашения. Совмещенное выполнение обязанностей является условием возврата к индивидуальной жизнедеятельности.

 Согласовательный процесс в узком смысле слова опирается на специальные средства передачи содержания версий и этим провоцирует порождение языка и коммуникации. Но особым условием принятия решений выступает реконструкция внутренних для другого условий приемлемости предлагаемой ему версии. Затруднения в согласовании, которые обусловлены закрытостью внутреннего мира партнера для участника согласования и, следовательно, невозможность придать устойчивость и надежность "еще одному" предложению, стимулирует переход от внешнего к внутренне значимому типу познания. Это переход от предметного к субъективному познанию, состоящему в отождествлении, идентификации с партнером и, следовательно, в заимствовании его состояния, способов познания и построения поведения, его способов оценки внешнего и т.п.

 Данные процессы являются базовыми для становления игрового поведения, а затем и театра в целом.

 В социокультурных системах процессы согласования являются базовыми для функционирования и развития этих систем. Чем менее технологизирована та или иная система, тем больше протекает согласовательных процессов. Однако даже в случае минимальной технологизации основных процессов в той или иной системе, само ее существование невозможно вне выхода за пределы ситуационных согласований и согласований конкретных лиц. Возникает переход от индивидуально значимых согласований к проектированию системы деятельности, а проектирование рассматривается по объему и времени действия договоренностей. Выделяется стратегическое проектирование, подчинение требованиям которого создает устойчивость и организационно-механизмическое оформление исходным базовым процессам. Стратегия преодолевает границы поиндивидуальных согласований и предстает как заранее имеющееся требование, влияющее на характер согласовательных процессов.

 В зависимости от архитектуры социокультурных систем там сосуществуют множество рамок, ограничивающих естественное распадение и дезорганизацию частей. Тем самым, в процесс согласования вносятся содержания различных нормативных рамок так или иначе понятых и принятых участниками согласования, вносящее увеличивающийся момент отчужденности и вынужденности в результат согласования.

 Управленец в силу того, что он несет в себе ценности, миропонимание, способы действия и оценок и т.п., характерные для социокультурных и социотехнических систем, выступает прежде всего от имени различных нормативных рамок. Он совмещает эти рамки с ситуациями, возникающими в ходе функционирования или развития системы. В том числе и с согласовательными процессами. В процессе согласования управленец ищет звенья, в которых легче понимаемым и принимаемым согласующимися образом ввести предложения в функции коррекции. Это касается либо самих версий взаимоиспользования, либо представлений о согласующихся, либо понимания ситуации, либо критериев согласования, либо прогноза реализации соглашения и т.п. Как правило согласующиеся уже проходили фазы вхождения в социокультурное пространство и имели опыт самоопределения. Поэтому сохранность ценности самой социокультурной среды, ее рамок, необходимости воспроизводства и др. облегчает вывод согласующихся за пределы их частного интереса вне игнорирования самого согласовательного процесса.

 В процессе корректирующих воздействий управленец подхватывает само ситуационное преодоление логики жизнедеятельности и использует его для решения управленческих задач в зависимости от уровня ценности самих согласующихся и даже хода согласования, если оно значимо по содержанию возможных договоренностей для системы.

 Характер коррекционных действий управленца зависит от того, куда помещается согласовательный процесс в социокультурную систему и насколько согласуемое содержание преследует интересы системы. Если индивидуальные согласования осуществляются в том звене, в котором нет действия регламентирующих нормативных рамок, то сила корректирующих действий минимальна и она прежде всего связана с подготовкой к будущей реализации каких-либо требований. Если же место согласования выбрано там, где максимально действуют внеситуационные требования, от соблюдения которых зависит стабильность социокультурной системы, то сила корректирующего воздействия может быть велика при опасении противопоставленности системе. При этом характер воздействия зависит от системы профессиональных ценностей управленца. Технологические ценности максимально противостоят согласовательности, тогда как педагогические, культурологические и др. могут уменьшать контраст между происходящим и необходимым с точки зрения управленца и вести согласующихся в нужном направлении вне разрушения согласовательного процесса. 


В коммуникации снимается основное затруднение согласования, связанное с недостатком определенного содержания договоренности. В пределах своего понимания партнера в лучшем случае каждый с искренней уверенностью реализует "соглашение" и не менее искренне удивляется возникающими отрицательными оценками реализации и попытками ввести коррекции в действие.

 Различные варианты воздействия друг на друга в процессе общения суживаются до тех, которые могут вести к однозначности понимания содержания "сообщения". Активная сторона, выявляющая недостаточность обычных воздействий вынуждена искать специальные средства для организации процессов восприятия воздействия и построения того образа, который мог быть оценен автором как "такой же" что и хотел он получить как результат своего воздействия. Поскольку в качестве посредника может выступать то, что максимально удовлетворяет этому требованию, то путем приведения в соответствие материала посредника с функцией средства, которая отведена ему коммуникантами, возникает язык как система нормативных требований и эталонов, а также текст как продукт ситуационного использования языка.

 Вместе с появлением языка, остающегося достаточно постоянным при неограниченном числе порождаемых на его основе текстов, открывается перспектива превратить вопросы на допонимание в вопросы на критику авторского воззрения и неограниченно совершенствовать одинаково значимый результат то или иное воззрение на что-либо. Несогласования и противоречия заставляют выходить в функцию арбитража по содержанию и по способу коммуницирования, к соорганизации разнородных усилий пользуясь тем же языком. Кроме того, арбитражная функция и действие в соответствии с нею позволяют переходить к совершенствованию не только актуальной коммуникации, но и самого языка со стороны содержательных универсальных единиц средств преодоления многозначности.

 В социокультурных системах управленец использует возможности коммуникации для организации понимания нормы, ее принятия, реализации и выхода из деятельности, а также для преодоления многих затруднений в общении, подчиненном системе нормативных требований. Наиболее простая форма создания коррекционного воздействия заключается в критическом соучастии в коммуникации. Встраиваясь в обсуждение сначала как активный понимающий, а затем, проконтролировав свое понимание, как критик, управленец влияет на осознание автором специфики своего представления и перспективы его деформации. Более сложной формой участия является реализация функций арбитра, так как она не только удлиняет сам ход сопоставления точек зрения, облегчает осознавание их отличия, но и вводит абстрактные заместители, убедительность использования которых зависит от склонности, наличия опыта, стереотипизации у другого коммуниканта, процедур использования и построения абстракций. Наиболее соответствующей управленческой функции является позиция организатора коммуникации. В связи с совмещением усилий автора, оппонента и арбитра появляются специальные внутрикоммуникационные возможности преодоления индивидуально и ситуационно ориентированного хода обсуждения. Таким средством и соответствующей процедурой является, например, тематизация, тематическое ограничение выдвижения противостоящих точек зрения. Другим средством и процедурой является слежение за сменой микротем, возвращаемость в точку перелома, отбор за исходным началом мысли автора, за плотностью движения мысли и т.п. Введение рефлексивных процедур еще более усиливает осознанное отношение к происходящему и опознавание сервисной функции коммуникации к жизнедеятельности или деятельности, соответствующее самоопределение в пользу либо одного, либо другого. Тем самым, встраиваясь в ход коммуникации, управленец при наличии развитой рече-языковой и коммуникационной способностей, может повернуть коммуникацию в ту сторону, которая необходима для реализации принятых решений или выработки решений.

 Естественно, что способ, сила и объем воздействий на текущую коммуникацию зависит от ее размещенности в цикле функционирования и развития социокультурной системы. Там, где фаза цикла способствует удержанию инерции коммуникации осуществляется мягкий стиль поворота в необходимое русло и даже удлинение обсуждения в адекватных рамках. Таковы все рефлексивно значимые фазы. В случае прямой технологической реализации естественный рисунок коммуникации может быть обременительным.

 Если в обучении управленец большее внимание уделяет приведению установок, стремлений, интересов в соответствие с требованиями социокультурной системы, то в мыслекоммуникации основной акцент приходится на приведение в соответствие содержаний мнений и ход их изменений. 


Исполнительская деятельность непосредственно противопоставлена и происходит из одного источника с управленческой деятельностью. Ее исходным принципом выступает реализация норм, что связано с сознательной формой отчуждения от принципа удовлетворения своих потребностей на время деятельности. Следовательно, осуществлению исполнительской деятельности предшествует согласовательный в общении и мыслекоммуникативный процесс понимания содержания нормы, его соотнесение с индивидуальными потребностями, их прогнозом, прогнозом типа существования в рамках предлагаемой деятельности, сопоставление следствий пребывания в реализации нормы с перспективой удовлетворения различных потребностей, прогноз реализуемости требований наличными способностями и т.д. Особенностью согласовательного и коммуникативного процессов является то, что уровень жесткости и консервативности у сторон разный. Поскольку именно управленец является предлагающей стороной, человеку остается примерять свои возможности и желания с уже готовым и мало меняющимся представлением о способе деятельности, а чувствительность к индивидуальным особенностям будущего исполнителя со стороны управляющего является сервисом для более осознанного понимания и принятия нормы.

 Конечно, рисунок коммуникативно-общенческого поведения управленца зависит от многих условий. Если он имеет большой выбор и действия носят отборочный характер, то рисунок может быть подчиненным полноте соответствия претендента требованиям нормы и получения согласия на ее реализацию. При отсутствии выбора рисунок поведения преследует цель найти в претенденте то, что могло бы его склонить к обязательствам без тщательной проверки соответствия требованиям нормы. Естественно, что объективное несоответствие желаний, способностей, понимания исполнителем предложенной нормы приведет к затруднениям и деструкциям в ходе самой деятельности. Поэтому управленец осуществляет прогноз как возможного поведения исполнителя, так и необходимых коррекций этого поведения, беря на себя ответственность за возможные негативные эффекты.

Каким бы ни было вовлечение человека в исполнительскую деятельность, переход к ней означает переход к контролю за правильностью реализации нормы как системообразующей частью единого рефлексивного сопровождения реализации, которой подчинена возможность коррекционных воздействий и критики исполнительской деятельности с локальными деформациями нормативного содержания. При этом в качестве предмета контроля выступает не только само поведение исполнителя, но вся целостность исполнительства как функционирования деятельности.
Иначе говоря, норма деятельности включает в себя требования ко всем звеньям функционирования к исходному материалу, средству, способу его использования, к переходу от материала к продукту, к поведению исполнителя, его представлениям о деятельности, к его способностям, к характеру взаимозависимости всех звеньев. Она в различной степени полноты может быть акцентирована в процессе изложения содержания исполнителю, а также акцентированно быть представленным в его сознании. Однако, если содержание нормы свертывается по какой либо части, то теряется функционарность деятельности, а исполнительский характер деятельности сводится к исполнительности как субъективной характеристике исполнителя.

 Редукция полноты предопределенности открывает возможности для рефлексии исполнителя за пределами самокоррекции и приобретения им части управленческой деятельности. В реальной деятельности чистого исполнительства не бывает. Тем самым появляется парадокс системной ответственности тип деятельности требует полной ответственности за получение предписанного результата, но при неполноте нормы закладывается неполнота обеспечения, непредусмотренность того, что объективно приводит к результату в предписанных формах и, следовательно, не может быть у исполнителя ответственности за это.

 Управленец должен выявлять меру неполноты ответственности исполнителя как следствие самого принципа существования исполнительской деятельности. В отличии от этого управленческая деятельность имеет иной критерий приобретения ответственности в силу того, что она по природе рефлексивна. В рефлексии не может быть заранее определенного результата и полноты траектории его получения. Рефлексия имеет дело с неопределенностью как ее базовой характеристикой. Поэтому приобретение рефлексивной культуры, обеспечение ее средствами интеллектуального и духовного типа и т.п. ведет к большей определенности рефлексивного процесса, а следовательно и управленческого в целом. В рефлексии выявляется та или иная сторона и мера формы деятельности, а вместе с тем возникают обязанности, нормы рефлексии, ответственность за их реализацию. Но она никогда не может быть полной.

 И в тоже время управленец берет ответственность за созидаемую им деятельность в рамках согласованного проекта деятельности, как правило стратегического проекта. Сведение этой ответственности к исполнительскому типу ответственности является ошибкой и может быть оправдано лишь непониманием природы управленческой деятельности, либо потребностью спекулятивного типа. 


Принцип развертывания кооперативных систем одинаков везде снятие противоречий, затруднений в функционирующей деятельности за счет введения новых звеньев, имеющих форму деятельности. Однако затруднения непосредственно связаны с характером исходной деятельности в том или ином звене. Если это исполнительско-реализационное звено, то затруднения могут касаться либо обеспечения необходимым под требования нормы, либо необходимостью членения единого преобразовательного или иного базового процесса. Перспектива членения или дополнительного снабженческого сервиса сохраняется и в управленческом звене. Любые преобразования в исполнительском звене предполагают сохранение значимости конечной цели как нормативного оформления социально-значимой потребности спроса. Восстановление перспективы достигаемости цели и движимости процессов и составляет мотив управленческого действия в случае возникновения затруднений и снятия их в виде расширения системы. Новые звенья системы как бы заполняют разрыв процессов, придавая им новый уровень стабильности в воспроизводящейся деятельности. При потере критерия воспроизводства снимается и значимость сервисных дополнений и расщеплений.

 В целом развертывание кооперации столь определенно прикреплено к фиксированным разрывам, потенциалу их повторения и к построению или привлечению тех деятельностей, которые могут обеспечивать снятие фиксированного разрыва, что при исчезновении самих разрывов теряется значимость и усложнений в кооперациях. Управленец должен тщательно следить за соотношением между усложнением коопераций и их побуждающими причинами. Если не придавать этому значения, то перенос на сервисные звенья принципа воспроизводства деятельности поставит их перед необходимостью активного отношения к базовому процессу, чтобы продолжить свое существование. Базовый процесс превращается в обеспечивающий для служебного и разрушается прежнее системообразующее основание.
 

Активное проявление сервисных подсистем в связи с учетом их дополнительных возможностей в направлении предложений по коррекции способа достижения цели являются неразрушающими, включенными в прежнюю кооперацию. Но этот вид активности всегда дополняется собственными интересами сервиса, который усиливая свои первичные процессы и придавая им устойчивость легко расширяют сферу воздействия и меняют, если удается, соотношения в прежней кооперации, ослабляя предписанный статус базовых процессов. В связи с активизацией действий сервисных структур, даже в пределах их технологической и типодеятельностной ценности, они могут свести кооперативные отношения к содеятельностным, а при сопротивлении этому к противодеятельностным. Последний тип отношений становится тем более вероятным, если сервис предопределяет прежние кооперативные отношения. Если же прямое противопоставление становится невыгодным, опасным и т.п., то оно может быть переведено в форму псевдокооперативных отношений, когда при сохранении противодействия или содействия делается вид кооперативных отношений, активно создается оценочная иллюзия.

Управленец должен понимать, что каждая подсистема и звено кооперации является самостоятельным "в себе" и подчиненным "для иного" или подчиняющим "для себя" во внешних отношениях. Для того, чтобы сервис был надежным, нужно обеспечить ему полное становление, функционирование и развитие. Но именно приобретение большей мощности сервиса создает инерцию самоумощнения за счет всего того, что есть в кооперации. Кроме того, само существование людей в сервисных звеньях, динамика их профессионального совершенствования, притязаний, обязанностей перед своей жизнедеятельностью, семейной, групповой и т.п. базой, стимулирует их к активности наряду с приведением себя в соответствие с принятыми обязательствами.

Все это отражается как вычленение для управленца не только системодеятельностных проектных, снабженческих и др. задач, но и прогноза поведения системы, ее звеньев, потенциала, кооперативной адекватности в отличии от сведения к содеятельности, противодеятельности, псевдодеятельности, к различным деформациям кооперации при сохранности цели и заказа.

Анисимов О.С.

Источник:Анисимов О.С. Профессионализм управленческой деятельности
(акмеологические аспекты) М.,1995.


пятница, 25 сентября 2020 г.

Управление рисками и безопасностью

 


Я.Д. Вишняков

“ Safety - the world’s largest industry.
It is not possible to be precise about its size,
because safety merges with everything else.”

Перевод: “Безопасность - величайшая отрасль в мире.
Невозможно точно установить ее размеры в силу того,
что безопасность сливается со всем остальным.”

Приведенное выше определение одной из главнейших характеристик понятия безопасность вполне отвечает и соответствует современным представлениям о безопасности. На протяжении многих тысячелетий развития на Земле человеческой цивилизации наименее обеспеченным и гарантированным показателям качества жизни всегда являлась безопасность человека и, в первую очередь, личная безопасность каждого отдельного человека. В поисках обеспечения личной безопасности, испытывая угрозу голода, болезней, стихий, врагов и других опасностей первобытные люди объединялись в сообщества, управляемые в соответствии с принятыми и впоследствии вошедшими в традицию правилами. Важно отметить, что первобытный человек отдавал значительную долю личной свободы, входя вместе со своей семьей в более крупное по масштабу, чем отдельная семья, сообщество, и отдавал личную свободу в обмен на обещание сообщества обеспечивать безопасность этого человека. При развитии государственных образований, узурпировавших право распоряжаться качеством жизни человека на протяжении всей его жизни, весьма противоречиво трансформировались представления об обеспечении безопасности человека. В подавляющем большинстве государств, включая и Россию, личная безопасность человека скорее декларируется , чем обеспечивается (более подробно в разделе “Нормативно-правовая база управления рисками и безопасностью”).
Вместе с тем, можно отметить, что в ходе развития человеческой цивилизации были найдены возможности ответов на многие вызовы стихии, называемые в науке природными рисками. Это стало возможным благодаря развитию науки и образования, техники и технологии: землетрясениям противопоставлены рациональные принципы расселения, градостроительные принципы и технологии; наводнениям противопоставлены регулирование стока рек плотинами и другими гидротехническими сооружениями, а также мониторинг предвестников наводнений; эпидемиям - вакцинации и санитарные правила, контроль и надзор; засухам - мелиорацию и лесозащитные насаждения; и т.д.
Уже в начале XX столетия появились сомнения в правильности той Парадигмы развития человеческой цивилизации, которая реализовывалась с момента появления первых технических систем; Парадигмы, в конечном итоге приведшей к гипертрофированному вниманию к научно-техническому прогрессу, в основном используемому в военно-политическом аспекте. Кроме того, в рамках действующей до сих пор Парадигмы Человек сначала создает собственными руками при активном содействии собственного интеллекта опасные (рискованные) ситуации на поверхности Земли, под землей, на воде и под водой, в воздухе, в Космосе; он конструирует и реализует существенно небезопасные технические системы и комплексы таких систем, и только потом, увидев и, почувствовав и осознав дело рук своих, Человек ищет и не сразу находит средства и методы защиты от результатов антропогенной деятельности.
К концу XX столетия стало очевидным, что дальнейшая реализация действующей Парадигмы развития опасна уже не только для отдельного человека, но для человечества в целом.
Известно, что за всю историю существования жизни на Земле, за всю историю существования биосферы ни один из существовавших видов не вносил в биосферу возмущения такого масштаба, какое внес и продолжает вносить вид Homo sapiens. По видимому правы авторы книги “Проблемы экологии России”1  делая вывод о том, что “человечество в своем развитии уже давно превысило предел хозяйственной емкости биосферы. Поэтому идет разрушение естественных сообществ организмов. В условиях этого разрушения не может быть устойчивого развития”. Ясно, что в условиях, когда в любой момент природная окружающая среда, интенсивно разрушаемая усилиями чело века, может избавиться от вида Homo sapiens, в этих условиях главной, долгосрочной, на всю историческую перспективу целью человеческой Цивилизации является выживание человека, как вида.
В настоящее время и в будущем III тысячелетии необходимо реализовать новую Парадигму развития человеческой Цивилизации. В рамках этой Парадигмы центральное место отводится человеку, как одному из полноценных и ответственных членов содружества земных живых существ - биосферы. Научно-технический прогресс уже перестал быть самоцелью, и может рассматриваться только, как средство сохранения окружающей среды, как способ выживания человека, как путь к созданию безопасной жизнедеятельности человека на всем историческом отрезке его жизни. Одним из важнейших шагов по пути реализации новой Парадигмы является снижение ресурсоемкости жизнедеятельности человека, и, в первую очередь, снижение более, чем на порядок энергопотребления.
Россия исторически является одним из важнейших элементов человеческой Цивилизации, значение которого для Цивилизации существенно возрастает на рубеже XX и XXI столетия, на рубеже Третьего тысячелетия н. э. Это связано с целым рядом факторов, обсуждение которых не предполагается проводить в настоящей статье. Отметим лишь, что даже упоминание общеизвестных факторов не оставляет сомнений в непреходящем значении России для судеб цивилизации: это и ее геополитические характеристики, включая евразийское расположение и значительность занимаемой территории; это ее интеллектуальный потенциал, это ее ракетно-ядерный потенциал и т.д.
Россия вместе со всей человеческой Цивилизацией в настоящее время развивается в условиях нарастающего кризиса взаимоотношений Человека и окружающей среды, что обуславливает отмеченный в последние годы глобальный подъем как природных, так и техногенных катастроф, кризисных ситуаций и т. п.
Отметим, что 80% всех ЧС, аварий и катастроф техногенного происхождения происходит по вине человека, как одного из компонентов высокорисковых человеко-машинных комплексов - принятие неправильного решения или непринятие решения в предкризисной и кризисной ситуациях; неграмотное непрофессиональное исполнение решения о действиях в предкризисных и кризисных условиях (в т. ч. при управлении сложными высокорисковыми ТС и т.п.). Однако, оставшиеся 20 % все равно, так или иначе связаны с деятельностью человека. Здесь имеются в виду ошибки специалистов и руководителей при конструировании и изготовлении ТС, приводящие к недостаточной управляемости или полной неуправляемости ТС в предкризисной и кризисной ситуациях.
В России наблюдается существенный рост числа техногенных ЧС (1991 г. - 364, 1992 - 769, 1993 - 923), происходящий при однов ременном ежегодном снижении на 10 -15 % объемов производственной деятельности в целом по стране.
Относительные показатели только техногенных аварий и катастроф в России в 2 - 3 раза выше аналогичных показателей других промышленно развитых стран.
Прямой и косвенный ущерб от техногенных и природных ЧС и катастроф достигает по последним оценкам 3 - 5 % от ВВП России.
Сегодняшнее состояние окружающей природной среды в России можно охарактеризовать, как экологический кризис. Этот кризис тем более опасен, что происходит одновременно и взаимосвязано с социально-политическим и экономическим кризисами. Более 20 % территории России находится в критическом экологическом состоянии. В районе зон экологического бедствия свыше 55 крупных городов. В настоящее время более 70 млн. людей, что составляет чуть меньше половины всего населения РФ, дышит воздухом, насыщенным опасными для здоровья веществами, в 5 раз и более превышающими предельно допустимые нормы. За последние 4 года подобные факты отмечались более, чем в 100 городах.
Около 20 % территории Российской Федерации занимают зоны повышенной сейсмической опасности, в том числе 5 % - чрезвычайно опасные 8-9 бальные зоны. Более 20 млн. Человек (14 % населения) постоянно подвержены угрозе разрушительных землетрясений. Площадь затопления в результате наводнений достигает 400 тыс. кв. Км (2,5 % территории стран), что создает угрозу для 750 городов и населенных пунктов. Огромный урон хозяйству наносят также природные явления, как засухи, град, смерчи, снежные заносы, гололедицы и т.п.
Практически все техногенные катастрофы имеют серьёзные экологические последствия. Трендовые показатели зарегистрированных техногенных и природных аварий приведены в табл. 1.
Таблица 1
Относительный рост числа техногенных и природных катастроф в 1991 - 1995 гг.
Тип аварий и катастроф
1991
1992
1993
1994
1995
Техногенные
1,00
4,3
3,9
4,6
6,02
Природные
1,00
1,07
1,03
1,39
1,16
Если относительное изменение по годам числа собственно природных катастроф сравнительно невелико (до 1,4), то коэффициент нарастания техногенных аварий и катастроф, в том числе влекущих за собой экологические последствия, за последние пять лет резко увеличился (до 6,0). Темп нарастания суммарного числа этих аварий и катастроф увеличивался за это время в 3,5 раза быстрее, чем для природных.
Одним из катастрофических последствий нарастающего экологического кризиса в России является демографическая напряжённость в широком смысле. Средняя продолжительность жизни в стране на 8-10 лет меньше средней продолжительности жизни людей в 44 кап. странах мира. Каждый 10-й ребёнок в России рождается генетически неполноценным. У 45 % призывников выявлены нарушения психики. Более 50 % населения имеют ослабленное здоровье и относятся к числу хронически больных, либо физически неполноценных1  .
Вместе с тем, промышленная переработка минеральных ресурсов всё более сложного состава сопровождается постоянным ростом объёмов отходов, которые увеличиваются в 2-3 раза быстрее, чем объёмы производства продукции в сырьевых отраслях, способствуя таким образом накоплению техногенных отходов, опасных для человека.
Ежегодно в РФ образуется 45 млрд. т всех видов отходов производства и потребления, причем 20 млн. т из них относится к неутилизируемым токсичным отходам. Они частично складируются на территории предприятий, бесконтрольно сбрасываются в овраги, балки, на полигоны, где размещаются твёрдые бытовые отходы (ТБО).
По данным международных организаций, при прежних объёмах природоохранных мероприятий примерно через 50 лет содержание оксидов железа в почве и воде удвоится, концентрация свинца возрастёт примерно в 10 раз, ртути — в 100 раз, мышьяка — в 250 раз, а выбросы серы и оксидов азота в атмосферу возрастут более, чем в 2-3 раза.
Кроме того, к настоящему времени в России имеется около 45 тыс. опасных производств и объектов, в том числе около 1500 ядерных и 3000 химических представляют повышенную опасность. Так в ядерном комплексе сосредоточено около 10 13 , а в химическом комплексе около 10 12 смертельных токсодоз. Около 80 млн. человек (55 % населения страны) проживают в зонах непосредственной угрозы жизни и здоровью в случае возникновения техногенных ЧС.
В той катастрофической экологической ситуации, характеристики которой описаны и продолжают описываться специалистами, взоры общества обращены к науке и, в первую очередь, к тем наукам, которые работают в области управления рисками и безопасностью. Спасение Человечества и его последующее стабильное развитие в значительной мере зависит от того, как быстро произойдёт переход от декларирования к реализации новой Парадигмы развития, Парадигмы III тысячелетия, в которой доминантой является безопасность Человека. Сейчас необходимы механизмы, делающие этот переход реальностью сегодняшнего дня.
В настоящее время средний период возникновения ЧС составляет: 10-15 лет - с ущербом более 1 млрд. руб. , 8-12 месяцев - с ущербом до 1 млрд. руб. , 15-45 дней - с ущербом до 200 млн. руб. Потери от техногенных аварий и катастроф и природных катаклизмов ежегодно возрастают примерно на 10-30%. Все вышесказанное дает основание считать, что в при сохранении отмеченных выше тенденций в самые ближайшие годы экономика России будет не в состоянии восполнять потери от техногенных и природных ЧС и катастроф.
Общая схема подхода к управлению рисками катастроф сделана на основе анализа рисков, катастроф и способов управления ими1  . (см табл.2).
Таблица 2.
Способы управления рисками различных видов катастроф
Виды катастроф
Риски
Способы (факторы) управления
Видовые
Утеря видовых качеств, устойчивое психическое расстройство, физическая и умственная деградация
Ограничение влияния техносферы, видовой образ жизни (питание, дыхание, движение, воспитание и т.п.) Культурное совершенствование (преемственность)
Бытовые
Травма, болезни
Правила поведения, техники безопасности, санитарной гигиены
Национальные
Национальная обделенность, утеря национальной культуры, демографическая деградация
Сохранение культурных ценностей, территории. Конституция, власть.
Социальные
Бедность (нищета), недовольство. Состояние экономических условий, международные отношения, природная, техногенная, военная безопасность
Экономические законы, внутренняя и внешняя политика, природные ресурсы, развитые технологии.
Природные
Землетрясения, наводнения, засухи и т.п.
Мониторинг, системы управления кризисами, спасательные службы.
Техногенные
Радиационный, химический, биологический
Состояние науки, технологическая дисциплина, надзор, управление кризисами, спасательные службы.
Экологические
Окружающая среда, физическое, химическое и иное состояние
Программа действия, контроль, использование ресурсов. Технологии.
Демографические
Перенаселение
Ислусственные меры, осуществляемые в рамках государственной политики по регулированию численности, миграция.
Военные
Применение оружия массового поражения, вторичные эффекты от применения оружия
Политическая культура, международное сотрудничество и интеграция стран и контиентов, гражданская оборона (защита)
Планетарные
Глобальное изменение параметров окружающей среды, генная деградация, воздействие космических объектов
Интеграция мирового сообщества - принятие единых и приемлимых правил игры, видовая защита, космические технологии
Галактические
Орбитальные, астероидные, солнечные
Развитие науки, филосовской мысли (сферы разума), космизма
Вселенские
Зависимость существования Земли от состояния других планет и галактик
“Интеграция миров”
Развитие наук о рисках и безопасности и накопление сведений о катастрофах, их причинах и последствиях - все это в совокупности дало основание сделать вывод о том, что очевидна причинно-следственная взаимосвязь между катастрофами и социально-экономическим развитием государств (регионов) и народов. Рассмотрим четыре основных вида их взаимосвязей1  :
а) Возникающие катастрофы тормозят выполнение программы развития, отбрасывая социально-экономическое состояние и уровень жизни на многие годы назад.
Землетрясение в г. Спитак (Армения), превентивный вывод из соображений безопасности, находящейся в 8-9 бальной сейсмоопасной зоне Армянской АЭС, в момент когда Армения стала независимым государством и уже не могла, как обычно, рассчитывать на -экономическую и энергетическую безвозмездную помощь России - все это привело к энергетическому кризису в Армении, к закрытию школ и учреждений в зимнее время, к страданиям населения.
Когда в развивающихся странах экономические потери от природных катастроф превышают ВВП, экономика страны переживает критическое и катастрофическое состояние. Например, прямой ущерб (прямые потери) от землетрясений в Манагуа (1972г.) составил 209% ВВП Никарагуа. Эта страна до сих пор не оправилась от такого экономического потрясения.
Уточним, что последствия катастроф разделяются на прямые потери (человеческие жертвы, природные ресурсы, производственные мощности и т.д.) и косвенные, проявляющиеся в течении длительного времени. Последние обычно превосходят прямые и приводят не только к уменьшению выпуска продукции и недополучению прибыли (в промышленных комплексах к катастрофам приравниваются также длительные забастовки), но также к невыполнению программ развития и могут носить социальный характер.
б) Последствия катастроф, требующие восстановления разрушенных сооружений, могут явиться необходимым толчком (поводом) и исходным пунктом для претворения в жизнь программ развития предприятия города, региона и т.д. Так, восстановление предприятий и других объектов может происходить с учетом необходимости реконструкции, внедрения новых экономичных ресурсосберегающих технологий, одновременно снижающих загрязнение окружающей среды. Например, Ташкент (Узбекистан) был построен после землетрясения практически заново, как современный город с использованием средств союзного (в основном России) бюджета и руками строителей из различных республик и городов СССР.
в) Осуществляемые или планируемые программы развития могут повысить восприимчивость региона (города, района) к катастрофам.
Это негативные воздействия.
Так, концентрация в регионе потенциально опасных производств, реализуемых с целью создания новых рабочих мест для местного населения и для производства новой конкурентноспособной продукции, увеличивает риск возникновения катастроф и может привести к ухудшению состояния окружающей природной среды.
г) Осуществляемые или планируемые программы развития предполагают уменьшение уязвимости по отношению к катастрофам и смягчает негативные последствия катастроф.
Это, например, меры по усилению сейсмостойкости зданий и сооружений в сейсмоопасных регионах, внедрение новых безопасных и экологически чистых технологий и оборудования.
Рассмотрим вопрос о зависимости от типа экономики степени уязвимости экономики государства от катастроф.
1. Промышленно-развитые страны с высокой степенью урбанизации и повышенной плотностью городского населения почти безразличны к катастрофическим разрушениям в сельско-хозяйственном секторе. Экономика этих стран достаточно легко преодолевает потери в этом секторе. У них имеются финансовые резервы для покупки зарубежного продовольствия и с/х сырья. Интересна реакция мирового рынка на с/х товары, импортируемые вышеупомянутой страной; возможен также вариант роста цен на мировом рынке на те продукты, которые являются предметом экспорта пострадавшей страны (пример: рост мировых цен на хлопок в случае потери урожая в районе Миссисипи (США) из-за природных катастроф).
Причинно-следственная связь между катастрофами и социально-экономическим состоянием и развитием государств (регионов) заключается в том, что катастрофы и программы социально-экономического развития способны влиять друг на друга, снижая или повышая уязвимость системы в случае катастроф, способствуя или сдерживая процесс социально-экономического развития (Рис.1).

Рис. 1. Взаимосвязь между катастрофами и социально-экономическим развитием государства
В программах социально-экономического развития любого уровня (федерального, регионального, муниципального, объектового) необходимо учитывать возможность возникновения различного рода катастроф и предусматривать мероприятия по снижению уязвимости социально-экономических систем, производственных комплексов и объектов от катастроф и их последствий. Кроме того, техногенные аварии и катастрофы имеют всегда долговременные экологические последствия. Ликвидация последствий катастроф в одной сфере хозяйства требует отвлечения ресурсов из других сфер. Что приводит к снижению темпов социально-экономического развития и, как правило, к снижению уровня социально-экономической защищенности населения, в особенности, его нетрудоспособной части: пенсионеров, инвалидов и детей.
При формировании стратегии сбалансированного развития на национальном, региональном и глобальном уровнях применяются социально-экономические и экономико-экологические математические модели и комплексные системы таких моделей.
После моделей межотраслевого баланса Леонтьева, мировой экономики Форестера, Медоуза, Леонтьева, Месаровича-Пестели и др. были разработаны модели ЛИНК, ГЛОБУС, эконометрические модели США, Японии, Европейских стран, модели эколого-экономического развития отдельных регионов США и Канады, предназначенные для прогнозирования макроэкономических показателей и агрегированных показателей загрязнения окружающей среды. Опробованы также модели, позволяющие анализировать возможные последствия техногенных и природных катастроф глобального масштаба, например, парникового эффекта, ядерной зимы, столкновения с Землей крупного небесного тела (астероиды, метеориты и т.д.) Все это расширило методические возможности разработки национальных, международных и глобальных программ по снижению рисков и смягчению последствий катастроф ЧС природного и техногенного характера, по стабилизации качества и восстановлению окружающей среды (атмосферы, гидросферы и ландшафты и т.д.), по разоружению и конверсии экономики и структуры трудовых ресурсов, по сбалансированному развитию человеческой цивилизации в III тысячелетии н.э. Мировое сообщество признало в качестве Аксиомы наук о рисках и безопасности положение о том, что недопустимы эксперименты с различными стратегиями социально-эколого-экономического развития на реальных крупномасштабных системах, включающих биосферу и человеко-машинные комплексы, все эксперименты в социально-эколого-экономической сфере должны проводиться на моделях в виртуальной пространстве современных компьютерных систем. Приведенное выше содержание Аксиомы наук о рисках и безопасности полностью соответствует классическому определению, гласящему, что Аксиома - это положение, принимаемое без логических доказательств в силу непосредственной убедительности и являющееся истинным исходным положением теории.
Кроме того, убедительность и истинность настоящей Аксиомы выстраданы человечеством в течении всего XX века. Это бесчеловечный социольно-эколого-экономический эксперимент в России, длившийся почти все столетие и давший отрицательный ответ. Объект эксперимента - народы России сохранились только благодаря их удивительной стойкости и мужеству.
Это - экологические войны, связанные с воздействием на среду обитания человека (загрязнение или заражение воздуха, воды, почвы, истребление флоры и фауны). Примеры экологических войн: США против населения Вьетнама (60-ые - 70-ые гг. Xxвек), Российское государство против собственного народа (до сих пор).
Это - испытание и применение атомного и ядерного оружия: США, СССР и другие члены атомно-ядерного клуба; США против Японии (1945 год) и т.д.
Реализация этих экспериментов, исключающих перспективу сбалансированного развития человеческой Цивилизации и приближающих ее закономерный крах, обусловлена тем, что науки о рисках и безопасности практически не воздействуют на этику и право современного человеческого сообщества. До настоящего времени это воздействие было блокированно неразвитостью современной общечеловеческой культуры риска и безопасности, практическим отсутствием грамотности специалистов и руководителей в этой области, отсутствием реального соообщества профессионалов в области управления рисками и безопасностью, управления безопасностью жизнедеятельности (см. раздел “Культура риска и безопасности, грамотность и профессионализм в области управления рисками и безопасностью”).
Действительно, ядерные бомбардировки японского населения (Хиросима и Нагасаки, 1945г.), варварские бомбардировки англо-американской авиацией с целью устрашения германского народа (Дрезден, Кельн и др., 1945 г.), экологическая война против населения Вьетнама и т.д. не послужили достаточным основанием с позиций общечеловеческой этики (морали) и международного права к объявлению виновными в преступлениях против человечества определенных групп американских руководителей и специалистов, включая Президентов США, бывших на этом высоком посту указанные периоды.
Никто не наказан!! Общечеловеческая этика и международное право хранят молчание по этому поводу. Аксиома науки о рисках и безопасности неизвестна широкой мировой общественности, не стала всеобщим достоянием информация о том, что произошло, что происходит и что будет происходить, если будет продолжаться нарушение этого постулата. Однако последствия очевидны - крах и гибель земной человеческой цивилизации!
К сожалению, ООН в том виде, в котором она предстает к началу XXI столетия, несостоятельной и бессильной организацией перед лицом антропогенного воздействия на биосферу, включая самого человека, ведущего к глобальной катастрофе. Не выполняются: Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного воздействия на окружающую среду, разработанная по инициативе СССР и принятая ООН в 1973 году; Конвенция ООН “Повестка дня на XXI век” (Рио-де-Жанейро, 1992) и другие.
Основной причиной неразвитости на глобальном уровне этики и морали, культуры и образования, в области управления рисками и безопасностью является то, что человечество продолжает жить по законам старой порочной парадигмы, где безопасность человека и человеческой цивилизации не является доминантой развития.
В той катастрофической экологической ситуации, характеристики которой описаны и продолжают описываться специалистами, взоры общества обращены к науке и, в первую очередь, к тем наукам, которые работают в области управления рисками и безопасностью. Спасение Человечества и его последующее стабильное развитие в значительной мере зависит от того, как быстро произойдёт переход от декларирования к реализации новой Парадигмы развития, Парадигмы III тысячелетия, в которой доминантой является безопасность Человека. Сейчас необходимы механизмы, делающие этот переход реальностью сегодняшнего дня.
Рассмотрим, в первую очередь взаимосвязь друг с другом экологии — экономики — права, как в научном, так и в практическом аспектах (рис. 2). Вместо “экологии”, в той же позиции может рассматриваться “безопасность”, в этом случае “экологическая безопасность” фигурирует как одна из компонентов безопасности в любом контексте: “компонент человека”, “компонент национальной безопасности” и т.д. В целях некоторого упрощения дальнейших рассуждений будем рассматривать указанный треугольник в том виде, как он представлен на рис. 2.

Рис. 2. Треугольник взаимосвязей в информационном пространстве
Связь “А” хорошо известна. Она существует с древнейших времён, постоянно преобразовываясь и совершенствуясь. При “подключении” к праву и экономике ещё и экологии появляются связи “Б” и “В”.
В связи “В” (экология — право) имеются как элементы гармонизации, так и противоречия. В РФ имеются законы, которые призваны защищать и охранять окружающую среду. В СССР было всего 2 закона, регулирующих отношения по охране окружающей среды: “Об охране атмосферного воздуха” и “Водный кодекс”. В РФ за последние 5 лет разработаны и приняты: “Закон об охране окружающей природной среды (1991)”, “Основы законодательства об охране здоровья населения РФ (1993)”, “Закон об экологической экспертизе (1995)”, “Закон об использовании атомной энергии (1995)”, “Закон о недрах (1993, 1995)”, “Водный кодекс (1982, 1995)” и другие. Появилось правовое поле, отображением которого в информационном пространстве является в рассматриваемом нами треугольнике связь “В”.
Можно говорить об элементах гармонизации, когда законами предусмотрены взимание платежей с предприятий за выбросы загрязняющих веществ в атмосферу, водоёмы и за размещение отходов производства. Но в глубоком экономическом кризисе, охватившем Россию на современном этапе, возникают и противоречия. Эти платежи себя не оправдывают, а законы практически не соблюдаются по ряду причин, в частности, не устранён монополизм в производстве товаров, что создаёт трудности с приостановлением работы предприятий за нарушение природоохранного законодательства, а также, несмотря на то, что значительная доля предприятий-загрязнителей аккумулируется в руках государства, неэффективны механизмы регулирования и контроля в фискальной политике.
Большая часть этих противоречий связана с отсутствием в РФ правового общества. Развитие правового поля – это необходимое условие для создания правового общества. Кроме выполнения этого условия, должны быть созданы механизмы, гарантирующие исполнение законов и обеспечивающие законопослушание граждан. (Подробно о развитии нормативно-правовой базы в области управления рисками и безопасностью в соответствующих разделах).
Развитие связи “Б” происходило по трем основным этапам. Рассмотрим более подробно особенности связи “Б”, претерпевающей непрерывные и весьма противоречивые изменения.
Исторически сложилось так , что за сравнительно короткий промежуток времени (менее пятидесяти лет ) экология и экономика (связь “Б”) уже дважды пересматривали свои взаимоотношения , и , что особенно удивительно , каждый из этих пересмотров все больше укреплял дружбу этих двух наук , дружбу не по формальным признакам , подписываемых между ними соглашений , а дружбу , по существу , ведущую к взаимовыгодным отношениям.
Рассматривая три этапа развития взаимоотношений между экологией и экономикой, попытаемся построить некоторые прогнозы на грядущее XXI столетие, которое по самым оптимистическим предположениям будет столетием Спасения Человечества от неминуемой экологической гибели при условии перехода Человечества к новой Парадигме устойчивого развития, где человек, как одна из важнейших компонент биосферы, становится во главу угла развития Цивилизации, и главнейшим показателей качества жизни Человека становится показатель безопасности его жизнедеятельности
Отметим, что в силу неравномерного и циклического развития человеческой Цивилизации отдельные страны и целые континенты находятся в настоящее время на различных этапах упомянутых взаимоотношений. Так наиболее развитые страны Европы, Северной Америки, Япония и Австралия уже перешли к реализации третьего этапа - этап ”Согласия “. Другие страны разделились между вторым и первым этапами, этап “ Компромисса” и этап “Противоречия “, соответственно. И только Россия в силу ее геополитических и исторических особенностей (громадная протяженность территории, принадлежащей как Азии, так и Европе заметные следы исторической разноукладности регионов, тяжелые последствия многовекового самодержавия и неудачного социалистического эксперимента) находится одновременно на всех трех этапах , как в пространстве, так и во времени.
Первый этап, который целесообразно именовать, как этап “Противоречия“ хорошо описан в литературе. Отметим лишь его основные характерные черты. Обратимся к одному из известных в экономике определений цены продукта:
Ц = С + П,
где: Ц - цена; С - себестоимость (с/с); П - прибыль.
На этапе “противоречия” все природоохранные мероприятия проводятся либо за счёт уменьшения прибыли (П) с сохранением цены (Ц), либо за счёт увеличения Ц (соответственно, снижение конкурентоспособности товара, предприятия и отрасли) с сохранением П. Таким образом, возникшие на первом этапе взаимоотношения экологии и экономики противоречия обычно проявлялись в следующем контексте :
экологические соображения и требования охраны окружающей среды это то, что желательно ( но не обязательно ! ), а экономические соображения относительно экологических требований - это то, что возможно.
Ясно , что любое природоохранное мероприятие на первом этапе шло по линии уменьшения прибыльности, или при сохранении нормы прибыли, уменьшении конкурентоспособности и, в конечном счете, снятие и снижение прибыльности предприятия ( фирмы, концерна и т. п. ). Понятно, что практически во всех случаях отмечалось отрицательное отношение руководства фирмы к требованиям экологических экспертов и правоохранительных органов. Второй этап, именуемый “ Компромиссы “, является этапом, на котором наметился другой характер равновесия между двумя подходами к менеджменту (здесь имеются в виду классические экономические трактовки менеджмента и подход зарождающегося эколого-ориентированного менеджмента). Менеджмент, по определению, призван определить и реализовать оптимальную процедуру деятельности (во всех сферах: экономической, технологической, финансовой и т.д.) предприятия (фирмы, концерна и т. п.), которая приводит к наибольшей прибыли предприятия, к наибольшей рентабельности производства, повышает конкурентоспособность продукции и самого предприятия. На этом этапе появилось понятие эколого-ориентированного менеджмента (ЭОМ), о котором несколько подробнее далее. Здесь мы приведём только пример реализации одной из модификаций ЭОМ.
В основу рассуждений берём то же соотношение, где этот же Закон Ц = С + П. При реализации ЭОМ в С закладывается и возмещение ущерба, причиняемого ОПС при выпуске продукции или оказании услуг. Понятно, что С можно снизить, уменьшив этот ущерб, например, путем внедрения безотходной, экологически безопасной технологии или оборудования, которые в ряде случаев позволяют получить и дополнительные единицы или наименования товарной продукции.
После внедрения более совершенных в природоохранном аспекте технологий при снижении С за счёт уменьшения вредного воздействия на окружающую природную среду и сохранении неизменной цены на продукцию или услуги можно вполне законным путём получать и большую прибыль. Если же снизить цену, то можно повысить конкурентоспособность своего товара или фирмы. Ясно, что все резервы гармоничного развития общества в рамках новой Парадигмы.
И, наконец, третий этап - этап “Согласие“. Он все больше завоевывает всеобщее признание в высокоразвитых странах. Именно этот этап развивается в некоторых регионах и отраслях промышленности России непосредственно после первого этапа, вызвавшего большое разочарование и пессимизм у экологов России и Зарубежья. Здесь снова сказывается особенность России, которая неоднократно в своей истории использовала иностранный опыт лишь, как повод для поиска своего истинно Российского и в ряде случаев более эффективного в условиях России пути. Здесь сказывается гигантский интеллектуальный потенциал России, который, к сожалению, расточительно по-варварски используется ее руководителями на всех этапах ее истории, и который весьма высоко и с выгодой для себя ценится за рубежом.
Мы уже отмечали выше, что направление “прибыльная экология” или “Согласие” возникло и развивается на современном этапе именно в России. В стране накопилось к 1996 г. около триллиона тонн различных промотходов, вскрышных пород и хвостов обогащения различных руд. Все эти отходы лежат мёртвым грузом на земле, занимая порой плодородные с/х угодья. В них содержится немало полезных компонентов: цветные металлы, сера, железо, нерудная масса, которая может быть использована для производства стройматериалов. В некоторых отвалах процентное соотношение отдельных цветных металлов бывает даже больше, чем в добываемой руде. В высшей степени прибыльно перерабатывать и пускать в производство уже то, что добыто и лежит на поверхности, занимая полезную площадь и причиняя немалый ущерб ОПС. Вот здесь и возникает самое естественное направление, такое как “прибыльная экология”[1].
Таким образом реализация новой Парадигмы развития человечества может быть ускорена на базе знания механизмов использования треугольника право – экономика – экология.
В рамках Парадигмы развития человечества в III тысячелетии среди показателей качества жизни человека доминирующим является показатель безопасности. Этот показатель по своей природе является комплексным и относится, как к качеству жизни отдельного индивидуума, так и к качеству жизни определенных социумов и Человечества в целом.
Рассмотрим (рис.3) Фрагмент схемы разработанного автором[ Генерального Алгоритма Безопасности (ГАБ), основной особенностью которого является связь надежности технических систем и безопасности, как одного из показателей качества жизни человека.
По-видимому, методика фрагментарного рассмотрения ГАЕ на первых этапах исследования этого Алгоритма представляется достаточно приемлемой, как для решения Фундаментальных задач Теории безопасности (или Теории управляемых рисков), так и для решения прикладных частных задач конструирования и реализации различных систем управления рисками в рамках ГАБ. Отметим, что здесь и далее понятие риск используется в широком смысле: во-первых, по определению, и во-вторых, имеются в виду любые риски: техногенные и природные, экологические и экономические, социальные и информационные и др.
Рассмотрим настоящий Фрагмент более подробно с позиции собственно структуры ГАБ, а также с позиций анализа в внутренних и внешних связей, обусловленных содержанием Алгоритма, как в целом (ГАБ), так и отдельных его компонент (см. рис.3: 1-15), каждая из которых разворачивается в рамках Теории управляемых рисков в самостоятельные алгоритмизированные системы. В первую очередь следует отметить некоторые упрощения и допущения, принятые в приведенной нами схеме ГАБ. Так в верхней части Алгоритма упрощенно изображена связь Человека с окружающей средой в трех основных базовых пространствах: I) информационном: II) в социуме (в этом пространстве реализуются контакты: человек - человек и человек - социум); III ) в материальной среде обитания. Для упрощения схемы ГАБ в базовом пространстве III - материальная среда обитания - совмещены, как вся природная окружающая среда, так и вся ноо- и техносферы (все, что создано руками чело века) .
В рамках такой схемы показатель безопасности носит не только комплексный, но и существенно интегральный характер. Особенно сильно это выражено в представлении безопасности в пространстве III. Дело в том, что рассматривая, например, контакты человека с техническими системами (ТС), мы опосредованно через эти ТС учитываем и взаимодействие человека со всеми остальными элементами материальной сферы, как в процессе создания ТС, так и в процессе ее эксплуатации и утилизации в конце ее цикла жизни. Вместе с тем, человеку свойственны и непосредственные контакты с природной окружающей средой.
В рассматриваемой на Рис. 3 схеме мы акцентируем внимание на той стороне безопасности Человека, которая в значительной степени обусловлена надежностью ТС. В большинстве ТС надежность является лидирующей характеристикой системы в связи с тем, что именно оно определяет безопасность Человека, использующего любую данную ТС. Например, Человек, летящий в гражданском самолете, безусловно заинтересован в комфортабельности полета, в приемлемой цене билета, но все таки, в первую очередь, он заинтересован в надежности самолета, т.е. в надежной реализации основной целевой установки транспортной ТС, заключающейся в доставке пассажира живым и невредимым в пункт назначения.
Нижняя часть схемы Алгоритма описывает основные уровни обеспечения надежности ТС: конструкторский (обеспечение надежности из стадии проектирования); технологический (обеспечение надежности на стадии изготовления ТС, как в опытном, так и в серийном вариантах); эксплутационный (обеспечение надежности ТС в условиях эксплуатации, включая и ремонтные мероприятия в процессе эксплуатации), отметим, что все ТС изготовлены из тех или иных материалов: металлов, пластмасс, стекловолокон и т.п.
Таким образом прочность, долговечность и безопасность узлов и деталей ТС в значительной мере зависит от физических, физико-химических и физико-механических свойств материалов, а также от того, насколько обосновано и эффективно используются эти свойства в конструкциях с учетом особенностей эксплуатации этих конструкций. Безотказность узлов и деталей ТС - необходимая и достаточная основа надежности самой ТС.
Эффективная пространственно-временная реализация ГАБ может производиться в отраслевом и межотраслевом аспектах, как на основе средне- и долгосрочного планирования и прогнозирования (с применением при реализации различных методов контроля и мониторинга), так и в режиме реального времени в масштабе конкретного производства или функционирующего изделия (ТС). Ясно, что создание целой гаммы отраслевых модификаций ГАБ должно вестись с унифицированных позиций с использованием методик, базирующихся на единой концепции отраслевых модификаций ГАБ. Эта концепция находится в стадии разработки, и сегодня можно ознакомиться лишь с некоторыми чертами указанной концепции.
 1 Adams, John, Risk, UCL Press, 1995
 2 Лосев К.С., Горшков В.Г., Кондратьев К.Я. и другие “Проблемы экологи России” М.:ВИНИТИ. 1993г.
 3 В.В.Петров, Экологическое право России, Изд-во БЕК, Москва, 1995
 4 С.К.Шойгу, Ю.Л.Воробьев, В.А.Владимиров, Катастрофы и государство, Москва, Энергоатомиздат, 1997г.

 5 С.К.Шойгу, Ю.Л.Воробьев, В.А.Владимиров, Катастрофы и государство, Москва, Энергоатомиздат, 1997г. 


Coaching quality improvement through current behaviors

 


Working with a manufacturing company on developing a Quality Improvement Culture within their organization. Not liking the term ‘culture’ – we agreed to call what they see as culture, ‘Current Behaviors‘.
When someone calls something ‘part of our culture’ it is no longer open for discussion, even when the majority of people hate the behavior and know that this culture is broken.
When we try to examine the culture it’s quickly called undiscussable and people who are behaving in way that are hurting the company or team do not need to be held responsible for their behavior. – Mike Cardus
As we moved from culture to Current Behaviors we focused on differentiating quality assurance from quality improvement. This proved to be relatively simple, we focused on the boundaries of each pulling ourselves back to observed behaviors within the work teams and customers.
Using the following framing questions to guide our discussions and planning proved useful:

Current Behaviors

  1. What are we choosing to keep, maintain, enhance?
  2. What are we choosing to alter?
  3. What are we choosing to let go?
  4. If these are deliberate decisions made by the team, then there is an opportunity to make purposeful adjustments, and frame them in the context of “What are we striving for?”
“Create an Environment that allows the team members to thrive and develop through coaching and continuous development in everything we do.” – The Lean Thinker

Processes and work – Quality Improvement

  1. What kind / type of business do you want more of?
  2. What is currently attracting that business?
  3. What is currently repelling that business?
  4. How did you make the attractors work?
  5. How did you make the repellents work?
  6. What kind / type of business do you not want more of?
  7. What is currently attracting that business?
  8. What is currently repelling that business?
  9. How did you make the attractors work?
  10. How did you make the repellents work?
Understanding that we cannot borrow best-practices from someone else, we needed to define Quality Improvement Current Behaviors within the context of the current organizations capacity, resources, attractors, repellents, and skills. Working, as a team, through the questions and responses we arrived at a shared vision and co-constructed plan.



When you work to change the culture of an organization you are fighting a losing battle.
When you work to change the current behaviors of an organization you stand greater odds for success.
WHAT IS ORGANIZATIONAL CULTURE?
If we’re to make any progress, it needs describe the day to day experience of the average worker.
WORK CULTURE A COLLECTION OF THE EXPLICIT ACTIONS OF HOW WORK GETS DONE:
  • Employee onboarding
  • Meeting management
  • Payroll process
  • Goal setting
  • Promotion
  • Policy & procedures
  • etc…
WORK CULTURE IS A COLLECTION OF THE IMPLICIT ACTIONS OF HOW WORK GETS DONE:
  • Power & authority
  • Corner office perks
  • Unspoken issues
  • Favoritism & how to win favor
  • Workarounds due to excessive bureaucracy
  • etc…
Using the word “culture” promotes dysfunctional behaviors into an area of being undiscussable. Then we make the undiscussableness undiscussable, reinforcing a series of bad behaviors.
“We don’t set long term goals. It’s not part of our culture.”  OR “We don’t document our work. It’s not part of our culture.”  OR “We don’t share staff and resources. It’s not part of our culture.” 
When someone calls something ‘part of our culture’ it is no longer open for discussion, even when the majority of people hate the behavior and know that this culture is broken.
When we try to examine the culture it’s quickly called undiscussable & people who are behaving in way that are hurting the company or team do not need to be held responsible for their behavior.
WHAT TO DO?
STOP USING “CULTURE”. INSTEAD USE “CURRENT BEHAVIOR”.
Shifting the word to Current Behavior will allow everyone to access the systems that are driving the behaviors. Through the discussion you cancreate small steps to change current behaviors into future behaviors of doing better work.

WHAT DO YOU THINK?

Reflecting upon what you see as organizational culture, what happens when you switch to Current Behaviors? How does that change your discussion and ideas for progress?