"Тектология" А.А. Богданова: основные различения

А.А. Богданов вводит основные различения, соответствующие идее и замыслу тектологии: «Первые попытки точно определить, что такое организация, привели к идее целесообразности… Идея целесообразности заключает в себе идею цели. Организм, организация имеют свою «цель» и «сообразно» ей устроены. Но цель предполагает кого-то, кто её ставит и реализует, существо сознательно-активное, устроителя, организатора… Эта… постановка вопроса… приводила к принятию личного творца, бога… С развитием науки, однако, выяснилось, что те соотношения, которые выражаются словом «целесообразность», могут возникать и развиваться вполне естественным путём… в природе существует объективная целесообразность. Она – результат мировой борьбы организационных форм, в которой формы… «более целесообразные» сохраняются: процесс естественного подбора. И само понятие целесообразности оказывается… только аналогией или, вернее, метафорой, способной вводить в заблуждение. Ясно, что оно не годится для научного определения организованности. Попытки формально определить организованность как гармонию, или соответствие частей между собой и с целым… просто замена слова «организованность». Надо выяснить, в чём заключено это соответствие… Биологи уже давно характеризовали организм как «целое, которое больше суммы своих частей»… Дело идёт об его жизнеспособности… В разъединённом состоянии части… обладают жизнеспособностью… настолько пониженной… но исследовать вопрос в таких сложных системах, как организм, и на таких относительных, трудно измеряемых величинах, как жизнеспособность, всего менее удобно; лучше начать с комбинаций более простых… рынок… Таково, например, элементарное сотрудничество… зависят от способа сочетания данных сил. В первом случае… целое оказалось практически больше простой суммы своих частей, во втором… её меньше. Первое обозначается как организованность, второе – как дезорганизованность. Сущность этих понятий сводится к сочетанию активностей… И всё-таки… некоторая парадоксальность остаётся… соединение активностей может уменьшить их практическую сумму… когда они друг другу противодействуют… взаимно «дезорганизуются». Но каким образом величины могут соединяться так, чтобы это увеличивало их практическую сумму?… Надо представить организуемые активности вместе с теми сопротивлениями, которые они преодолевают… Сопротивления… могут и изменяться в зависимости от условий самого сотрудничества… Дело сводится к отношениям между организуемыми активностями и теми сопротивлениями, на которые они направлены… наличные активности соединяются более успешно, чем противостоящие им сопротивления… Для целого сумма увеличивается на той стороне, на которой соединение более стройно, заключает меньше «противоречий». Это и означает более высокую организованность» /1989, т.1, с. 112-118/.

Тем самым, сознательно-активный, целеустремлённый вариант организационного действия А.А. Богданов рассматривает как более частный и не раскрывающий исходное явление организации чего-либо. Он делает акцент на «объективной целесообразности» как результате «борьбы организационных форм». Более того, он отказывается от необходимости использовать термин «целесообразность». Более удачным представляется ему опыт изучения организмов, у которых «целое больше суммы частей». Анализируя явления совмещения различных сил, активностей А.А. Богданов различает два противоположных результата совмещения – повышение и понижение суммарной активности.

Активность каждой части преодолевает сопротивление, а сопротивление зависит от условий сотрудничества. Чем меньше противоречий, которые приходится преодолевать, тем больше сохраняется активности. Организованность означает уменьшение и сниженное проявление противоречий. Но «противоречие» и означает также, что единицы, входящие в отношение друг с другом, сохраняют свою изолированность, закрытость для иного и самодостаточность(см. сх. 28):

 

Схема 28

Поскольку часть в целом теряет часть своей «автономности» и принимает бытие иного, другой части и самой целостности, то постоянство совместного бытия приводит к постоянности модифицированности исходного бытия и совмещения признаков «себя» и «иного» в пределах сохранности базовых признаков бытия или к бытию «в-себе» и «для-себя» (см. также: Анисимов О.С., 1997). Указанное преодоление противоречий как раз и связано с переходом от бытия «в-себе» как изолированного, к бытию «для-себя», сохраняющего предопределяющее начало «в-себе» бытия в новой целостности, в отличие от утери этого в бытии «для-иного» (см. сх. 29):

 

Схема 29

При совмещённом сохранении частей, когда появляется целое без разрушающих противоречий, части становятся обеспечивающими бытие друг друга, совмещая функции сервирующего и сервируемого. И тогда возможности целого становятся большими, чем сумма отдельных возможностей частей. На этом эффекте происходит качественный переход от систем деятельностей к сфере деятельностей, обладающей организмическими и механизмическими качествами. Подобный тип явления обсуждал и Маркс, анализируя природу рынка как взаимополезного обмена товарами. Отмеченная А.А. Богдановым «стройность» организованности также означает тип совмещения, когда части уже не противостоят друг другу.

Сложность подобного анализа осмысливается А.А. Богдановым в контексте относительности относимости содержания реальных явлений к типовым и обобщенным средствам анализа, вводимым при создании учения об «организации», а также конструктивной условности таких различений, как «активность» и «сопротивление».

«Понятие «активности вообще» или «энергии» генетически имеет основой именно активность человека; она впервые и стала объектом мышления… К животным понятие «активности» мы относим постольку, поскольку представляем их по образу людей. К стихийным явлениям идея «работы», а затем более общая и отвлечённая идея «энергии» применяется вследствие того, что в нашем опыте они оказывают на различные комплексы такое же изменяющее воздействие, разлагающее или комбинирующее, какое достигается человеческими усилиями. Это не надо понимать в том смысле, чтобы стихийная активность отождествлялась с нашей. Научное познание всегда имеет в виду глубокое различие… но и оно… исходным пунктом для выработки понятия энергии вообще брало и варьировало понятие трудового усилия… «Трудится» только человек, «работает» и домашний скот, и машина, и сила ветра… Энергия же охватывает и механическую работу, и все процессы, способные переходить в неё или из неё получаться… Когда какая бы то ни была активность, разлагающая или комбинирующая, направляется на определённые комплексы, она неизбежно встречает сопротивление… измеряется той суммой усилий… энергии, которая затрачивается на то, чтобы его преодолеть. Оно даёт нам некоторую характеристику самих комплексов; оно зависит от их состава… и от их строения, т.е. взаимоотношений между этими элементами… Но понятие «сопротивление» не является чем-либо особым и самостоятельным. Это та же активность… противопоставленная… Инерция материи… оказалась проявлением концентрированной в ней энергии… Таким образом, категории «активность – сопротивление»… обратимы… В этом смысле нет принципиальных различий в природе: между живым и неживым, сознательным и стихийным… элементы всякой организации… с организационной точки зрения, сводятся к активности – сопротивлениям. Само понятие «элементов» для организационной науки всецело относительное и условное: это просто те части, на которые сообразно задаче исследования понадобилось разложить его объект… никаких рамок анализу здесь поставить нельзя… Полной идеальной организованности в природе не бывает; к ней всегда примешана, в той или иной мере, дезорганизация… Нейтральный комплекс есть такой, в котором организующие и дезорганизующие процессы взаимно уравновешены… Для тектологии первые, основные понятия – об элементах и об их сочетаниях. Элементами являются активности – сопротивления всех возможных родов. … В тектологии сохраняет силу… идея относительности. Организованная система бывает таковой не вообще, а лишь по отношению к каким-либо определённым активностям, сопротивлениям, энергиям… по отношению к другим она может быть дезорганизованной, а третьим – нейтральной… Высокоорганизованным признаётся такой организм или коллектив, который способен преодолеть активности-сопротивления своей нормальной среды» /1989, т.1, с. 118-126/.

Мы видим, какие сложности испытывает А.А. Богданов при попытке использования естественного языка. Эти сложности преодолимы лишь в процессе создания специального, конструктивного языка, обладающего соответствующей базовой онтологией, парадигматической дифференциацией и правилами синтагматического семантического синтезирования (см. также: Анисимов О.С,, 1997, 2001, 2002), Гегель смог преодолеть подобные трудности за счёт введения «онтологии духа», развёртываемой псевдогенетически с содержательными дифференцировками на каждом переходе от уровня развитости к более высокому уровню развитости и при раскрытии механизма развития (см. также: Анисимов О.С. 2000). У него «энергия» порождается процессом разотождествления прежней самоотождествлённой формы бытия. Она сопровождает противостояние между соответствием морфологии форме бытия и возникшим несоответствием. Само возникновение несоответствия приписывается «активности» формы, её «духу» или духу, проявляющемуся на этом уровне развитости в этой форме. Активность выступает фундаментальной характеристикой духа, и она присуща духу на всех уровнях развития. Противоположность активности – «тождественность» бытия – является как бы инобытием активности, временной стабилизацией, кажущимся отсутствием активности. Тем самым, активности не обязательно нужен повод, внешняя причина, так как она обладает внутренним основанием своего происхождения, а внешний повод лишь маскирует подлинность причины (см. сх. 30):

 

Схема 30

Неслучайно развитие Гегель рассматривал как тип саморазвития.

Активность людей может быть охарактеризована лишь в сравнительном рассмотрении и в рамках псевдогенетической лестницы развития. Сама же эта «лестница» является результатом теоретического конструирования, тем способом мыслительного бытия, которым не владел А.А. Богданов. А Гегель своей онтологией, «системой» и обосновывал саму возможность подобного мышления, «метода». К. Маркс, склонный следовать этому методу и создавший замечательный образец мысли в своём «Капитале», не понял системы, не принял её и, поэтому, недопонял и содержания метода.

А.А. Богданову приходится проводить эмпирическое сопоставление активности людей с «активностью» животных и иных «объектов». Такими же эмпирическими выступают рассуждения о «работе», «энергии», «труде». Но он исходит из обобщающей идеи бытия «активности», атрибутами которой выступают разложение и комбинирование (см. сх. 31):

 

Схема 31

Эти два проявления активности, имеющие характер «структурации» и «деструктурации», соотнесены с морфологической определённостью частей и целого, самосохранность которых и порождает эффект сопротивления. Затрачиваемые усилия должны иметь свой источник, носителя. Именно он, поэтому, и затрагивает энергию. А.А. Богданов подчёркивает, что это усилие по преодолению сопротивления предполагает усилия по препятствованию и тоже является «активностью» (см. сх. 32):

 

Схема 32

 А.А. Богданов материи приписывает все энергетические характеристики, и она является «тем», что предстаёт как носитель, источник активности. Но остаётся скрытым объяснение активности бытия материи. Она лишь фиксируется. Ещё Аристотель отмечал, что активной является форма, а не материя. Вся история анализа активности была связана с тем, какую онтологию тот или иной мыслитель предлагал, и насколько она была удачно объясняющей, а также насколько обоснованной выступала сама процедура её введения. Методологическая рефлексия предстаёт здесь основной опорой для оценки точки зрения автора. А.А. Богданов такой рефлексии не даёт. Он предлагает лишь своё «видение».

И всё же эта рефлексия иногда «выходит наружу». Он анализирует понятие «элемент» организации. С одной стороны, элемент сводится к сумме «активностей-сопротивлений» (см. сх. 33):

 

Схема 33

Поскольку элемент, в свою очередь состоит из «микроэлементов», то каждый микроэлемент реализует обе функции – воздействия и защиты от воздействия, сопротивляется и проявляет активность во вне. Обе функционально различные формы активности присущи всем единицам.

С другой стороны, А.А. Богданов вводит зависимость объёма «части целого» от исследовательской задачи. Рамки ставит «исследователь» (см. сх. 34):

 

Схема 34

Сталкиваясь с затруднением и ставя перед собой задачу, исследователь в рамках определённой задачи и осуществляет разложение «объекта». Но наметив методологическую рефлексию, А.А. Богданов быстро возвращается к внутриобъектному стилю мышления, говоря о несуществовании «полной организованности» в природе. В то же время принцип относительности, имеющий рефлексивно-методологический источник, позволяет ему вводить не просто типы организованностей, а использовать эти типы как средства анализа, устанавливая типологически значимые особенности любой реальной организованности в зависимости от выбранных противостоящих ей «активностей-сопротивлений» (см. сх. 35):

 

Схема 35

Характерно, что задачей тектологии А.А. Богданов усматривает систематизацию опыта организации и поэтому считает тектологию эмпирической наукой.

«Методы всякой науки определяются прежде всего её задачами. Задача тектологии – систематизировать организационный опыт… это наука эмпирическая… Тектология должна выяснить, какие способы организации наблюдаются в природе и в человеческой деятельности; затем – обобщить и систематизировать эти способы; далее – объяснить их, т.е. дать абстрактные схемы их тенденций и закономерностей… определить направления развития организационных методов и их роль в экономии мирового процесса. Общий план этот аналогичен плану любой из естественных наук, но… охватывает материю всех других наук и всей жизненной практики… только со стороны метода, т.е. интересуется повсюду способом организации этого материала… Возникают огромные, исключительные трудности. Обобщение должно считаться с фактами бесконечно разнообразными… преодолевать и силу привычки… предрассудки специализации… К счастью, существует… математика. Она берёт все явления как величины и подчиняет их одним и тем же формулам… отвлекается от всего конкретного характера элементов, скрытых под его схемами… Так должна поступать и тектология. Её обобщения должны скрывать эту конкретность под безразличными символами… Само математическое мышление – процесс организационный… Сама тектология – единственная наука, которая должна не только непосредственно вырабатываь свои методы, но также исследовать и объяснять их; поэтому она и представляет завершение цикла наук. Вырабатывать подходящую символику… одно из основных условий успеха… Чтобы перейти в область собственно тектологии, надо отвлечься… заменить их безразличными символами и выразить связь их абстрактной схемой. Эту схему мы будем сравнивать с другими аналогично полученными схемами и этим путём вырабатывать тектологические обобщения… Индукция представляет три основные формы: обобщающе-описательную, статистическую и абстрактно-аналитическую. Все они применимы к явлениям организации – дезорганизации… Высшие ступени исследования достигаются методом абстрактно-аналитическим. Он устанавливает основные законы явлений, выражающие их постоянные тенденции. Средством для этого служит «абстрагирование», т.е. отвлечение, удаление усложняющих моментов; оно обнаруживает в чистом виде основу данных явлений… Реальное абстрагирование необходимо дополняется мыслительным… Когда же выяснены общие законы, то дедукцией даётся твёрдая опора для планомерной организационной деятельности – практической и теоретической… Полный расцвет тектологии будет выражать сознательное господство людей как над природой внешней, так и над природой социальной. Ибо всякая задача практики и теории сводится к тектологическому вопросу: о способе наиболее целесообразно организовать некоторую совокупность элементов – реальных или идеальных… Успех тектологических обобщений и выводов зависит прежде всего от правильного анализа… Тектология… соединяет экспериментальный характер естественных наук» /1989, т.1, с. 127-134/.

В рассуждении А.А. Богданова заложена двойственность. С одной стороны, он идёт путём естественных наук, фиксируяэтапы регистрации описаний, их эмпирического обобщения с помощью систематизации, выявления тенденций и рассмотрения их в «чистом» виде, построения абстрактных схем и объяснения «выделенных» замещений реальных описаний. Однако самое сложное и неудачно раскрываемое звено, этап на таком пути – создание абстрактных схем. Этот процесс реализует идею абстрагирования как «удаление усложняющих моментов». Поэтому и в практическом образце организационного действия, и в символическом, знаковом замещении морфология регистрированного, описательного лишь упрощается с выделением наиболее значимого для познания. Как происходит переход от первичного материала описаний, даже если он уже систематизирован, к знаковым замещениям – остаётся неясным. Но идея абстрагирования позволяет считать, что осуществляется замена эмпирического элемента элементом знаковой системы, рассмотренного вне связи с другими элементами системы, а связывание этих элементов идёт по критерию того же повторения «связей» в эмпирическом материале (см. сх. 36):

 

Схема 36

Абстрактные схемы не предполагают здесь введения нового типа содержаний, что и характерно для индукции по А.А. Богданову, тогда как именно введение, конструктивное полагание теоретических замещающих, новых содержаний и выступало сквозной линией обсуждений в немецкой классической философии и, наиболее отчётливо, обоснованно – у Гегеля, как переход к сущностному этапу познания. Менее осознанно, но отчётливо это было продемонстрировано и Марксом. Теоретическое обобщение предстаёт как внесение, скрепление со знаком нового типа содержания «вместо» эмпирического, описательного. При этом это содержание подчиняется тем требованиям, которые сформулировал Гегель в своём «методе», качественно преодолевающем зависимость от ситуативности и историчности, вносящим «псевдогенетичность» в псевдогегелевском раскрытии содержания понятий (см. сх. 37):

 

Схема 37

Математика вводит не только символы, знаки, но и конструктивные содержания, лишённые, правда, псевдогенетического их развёртывания. Сам А.А. Богданов отмечает, что в этих символических схемах осуществляется отвлечение от всего конкретного материала описаний. Но что стоит за последующим введением новых содержаний или, как говорил Гегель, теоретическим полаганием, он не обсуждает. Сами по себе знаковые средства остаются бессодержательными, если их не снабдить содержанием. Дело состоит не в введении «символики», а в конструктивно-онтологическом мышлении. А.А. Богданов как бы и имел это в виду, говоря о переходе к абстрактным схемам, о сравнивании абстрактных схем, так как сравнивать нужно что-то содержательное, а не сами мыслительные, точнее – языковые знаковые средства. Только тогда теоретическое мышление приводит к «законам».

Несмотря на поверхностный характер рассмотрения механизмов мышления, А.А. Богданов применяет все эти рассуждения к организационным явлениям, что является крайне значимым. Это и означает переход к содержательной почве методологии. Сами же организационные стороны и мышления, и действия обсуждал подробно уже Гегель, а фрагментарно – многие другие мыслители. Само учение Гегеля о «воле» является учением о внесении в первичную адаптированность и имитационное бытие момента внутреннего конструктивизма, усиленного и оформленного мышлением, снабженного возможностями языковой системы. Сам процесс внесения такой деформации опосредуется рефлексивной природой духа. Поэтому можно считать гегелевское учение о воле провозвестником учения А.А. Богданова, совмещающего познавательное и преобразующее отношение к реальности. Если Гегель усматривал во всей своей системе «рост духа» как самостановление и, следовательно, рост совмещения отражения и преобразования, то А.А. Богданов стремится изучить, а затем и практически использовать преобразующие возможности, выявленные в их познании. При этом он опасно распространяет этот принцип, не оговаривая его ограничения. Гегель же рассмотрел согласование обоих принципов: проявление воли и её ограничение исходя из её помещённости в «единое» – универсум и её основу – дух.

Огромное значение имеет внесение организационного момента в бытие познания, науки, философии, осуществляемого А.А. Богдановым.

«Всякий научный вопрос можно ставить и решать с организационной точки зрения, чего специальные науки либо не делают, либо делают несистематически… Организационная точка зрения вынуждает ставить и новые научные вопросы… Во многих случаях достаточно её решительного и ясного применения к той или иной задаче, чтобы сразу получилось новое освещение всех ранее известных фактов, а затем и новые выводы… В организованной системе каждая часть или сторона дополняет собой другие части или стороны… вопросы называют «философскими». В этом названии скрываются две идеи. Первая – что эти вопросы не подлежат ведению специальных наук; она вполне правильная. Вторая – та, что эти вопросы не имеют строго научного характера, не исследуются всецело научными методами, а какими-то особыми, «философскими». Она должна быть отвергнута… опыт всех наук показывает, что решение частных вопросов достигается лишь тогда, когда их предварительно преобразуют в обобщённые формы… отношение тектологии к специальным наукам: объединяющее и контролирующее… Методы всех наук для тектологии – только способы организации материала, доставляемого опытом… её собственные методы не составляют исключения… Для тектологии мораль – только предмет исследования, как организационная форма в ряду других… чужда морали как математика. Философия теоретическая стремилась найти единство опыта, а именно в форме какого-нибудь универсального объяснения… Для тектологии единство опыта не «находится», а создаётся активно – организационным путём… постоянная проверка её выводов на опыте обязательна» /1989, т.1, с. 134-140/.

Если научное познание подчинено ценности результата, «научного знания», то внесение организационного подхода означает рассмотрение знания лишь как результата организуемых познавательных усилий. В зависимости от способа познания и применяемых способностей, средств, как отмечали Кант, Гегель, получится тот или иной результат – «знание». Оно может быть ближе или дальше от «истины», что и предопределяет анализ способов реализациипознавательной функции. Тем самым, в немецкой классической философии, более явно, чем до неё, уже были созданы «технологические и теоретические» предпосылки к организационному мышлению (см. сх. 38):

 

Схема 38

Рефлексивная самоорганизация и любая форма организации познавательного процесса и любой деятельности человека, коллектива, является предпосылкой для слежения за ходом процесса, критического анализа и корректирования, а, следовательно, и постановки рефлексивных вопросов, могущих, как подчёркивает А.А. Богданов, опережать и приводить к новым целям, новым видениям ранее фиксированного. Он же подчёркивает, что организационная рефлексия весь процесс, деятельность и т.п. видит структурированно и потому может корректировать с направленностью на придание структурности разрозненному или недостаточно ставшему единым процессу(см. сх. 39):

 

Схема 39

Более поверхностно он анализирует философию. Подхватывая интегральную направленность в познании, А.А. Богдановне увидел механизма самоорганизации внутри философского познавательного отношения к реальности, механизма рефлексивной коррекции, о которой много размышлял Гегель. Это легко понимаемо при той незначительности внимания А.А. Богданова к механизмам мышления в функциональном поле познания. Если философия опирается на сложившееся многообразие наук, то она восстанавливает синтетическое знание не теми же способами, что и частные науки, с большой ролью эмпирического обобщения и созерцательности, формалистического или рассудочного конструирования теорий, что и критиковал Гегель у своих предшественников, а иными способами, с иной ролью мышления, рефлексии и критериев организации теоретического мышления (см. сх. 40):

 

Схема 40

Наука редко рефлектирует способы построения понятий, теорий, теоретического мышления. Философия, до Гегеля, рефлектировала это мышление несистематически и не полно. Но Гегель дал псевдогенетическую программу хода развития духа и обосновал подлинно научные формы мышления в теоретическом звене познания. Они стали внутренним «механизмом» самокоррекции в реальном теоретическом мышлении. Вопреки поверхностному пониманию Гегеля в ММК, методологи в нём (ММК) оформили огромный опыт рефлексии механизмов и процессов мышления, сложившийся в конце XIX и в первой половине ХХ в. (см. также: Анисимов О.С., 1996; Щедровицкий Г.П., 1995, 1997). В результате конструктивизм и замещающий характер абстракций, понятий, теорий был достаточно осознан, как и возможности своевременных поправок в ход мышления, придающий процессу и результату нужную определённость. Но сущность содержания этих результатов лишь подтвердила то, о чём говорил Гегель, а уровень понимания этой сущности остался более низким, чем достигнутый Гегелем (см. также: Анисимов О.С. 2000, 2001, 2002).

Поэтому рефлексивно осмысливаемое движение мысли Гегеля не противостоит установке на исторически конкретную организацию познавательного и практического процесса, деятельности. Оно подготавливает саму возможность критериально обеспеченного перехода к рефлектируемой, организованной практике. Именно методология и осуществила этот выход, разделяя онтологии и парадигмы языков отдельных наук и общей теории деятельности, предполагая философские основания в построении онтологии деятельности как особый тип сервиса (см. сх. 41):

  

Схема 41

В рефлексии целедостижения, деятельности и т.п. содержанием анализа прежде всего являются именно действия, а лишь вторично – моменты, стороны и т.п. единого действия. При предметизации научных исследований это единство расчленяется и оформляется в познании «сторон реальности». Философия восстанавливает единство знания и это осуществляет на абстрактном уровне, давая онтологические и категориально-понятийные ориентиры для научных исследований и рефлексии практики. Так как рефлексия целостно организуется за счёт введения деятельностного подхода, деятельностной онтологии и парадигматических различений, то языковые средства методологии, обслуживая рефлексию и, через неё, «практику», использует возможности как предметизированных наук, так и философии. Более систематическое изучение и структурное совмещение всех этих «слоёв» в пространстве рефлексии универсума деятельности было сделано нами в рамках «Московского Методолого-педагогического Кружка», ММПК.

Литература

1. Анисимов О.С. Основы методологии. Т.1-2. М., 1994.
2. Анисимов О.С. Акмеология мышления. М., 1997.
3. Анисимов О.С. Гегель: мышление и развитие. М., 2000.
4. Анисимов О.С. Метод работы с текстами и интеллектуальное развитие. М., 2001.
5. Анисимов О.С. Язык теории деятельности: становление. М., 2001.
6. Анисимов О.С. Онтологии в рефлексивном пространстве. М., 2002.
7. Анисимов О.С. Маркс: экономическая онтология, метод мир деятельности. М., 2002.
8. Богданов А.А. Тектология как организационная наука. Т.1-2. М., 1989.
9. Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., 1995.

Анисимов О.С.

Источиник: Анисимов О.С.Организационные онтологии и анализ систем деятельности
(А.А. Богданов и современная методология). - М., 2002. п. 1.3.